Образец внутренней свободы.

Сегодня ночью не стало Александра Солженицына — писателя, публициста, историка и общественного деятеля. Он скончался на 90-ом году жизни в Москве. В последнее время сильно болел, однако продолжал работать над полным собранием своих произведений. В них уместилась вся его жизнь — война, 8 лет лагерей, изгнание и возвращение на родину.

Он мог умереть от рака: приговор-диагноз врачи вынесли в 1952 году, но после операции и лучевой терапии выздоровел. Был сослан с формулировкой «навечно», но освободился и написал «трагическую историю о том, как сами русские уничтожили свое прошлое и свое будущее». Судьба словно хранила его. Быть может, для того, чтобы, как он сам однажды сформулировал, «стать памятью, памятью народа, который постигла большая беда».
«Я просидел несколько месяцев в тюрьмах в 45-46 годах, и спорил, спорил. И понял, что меня бьют как мальчика, люди с жизненным опытом, и уже с философским опытом. Переубедили меня, воспитали меня уже для “Архипелага ГУЛАГа”, — вспоминал Александр Исаевич.
“Архипелаг ГУЛАГ” увидел свет в декабре 1973, а уже через два месяца писатель был арестован, обвинен в государственной измене, лишен советского гражданства и депортирован в Западную Германию. Оттуда — в Цюрих, затем на долгие 20 лет семья оказывается в американском штате Вермонт. На родину они смогли вернуться только в 1994 году.
В этой книге, переведенной впоследствии на 34 языка, и ставшей источником финансирования для Солженицынской премии, писатель, используя собственные записи, что вел в лагерях и ссылке, и свидетельства более 200 заключенных, в деталях описал трагедию народа периода массовых репрессий. Как сделал это на примере одного дня Ивана Денисовича — заключенного, работавшего в “шарашке”. За эту повесть, за силу, как сформулировали шведские академики, с какой он развивает бесценные традиции русской литературы, Александр Солженицын  удостоился Нобелевской премии.

“Я делал попытку объясниться с вождями Советского Союза, я понимал, что это безнадежно, но в сентябре 1973 года я послал письмо вождям СССР”, — рассказывал писатель.
Попыткой объясниться с властью было открытое письмо, где Солженицын рассказывал о конфискации своих рукописей и предлагал отменить цензуру. В ответ — его перестали печатать, подвергли травле, а вышедшие на Западе романы “В круге первом” и “Раковый корпус” ситуацию усугубили. Быть может, в этой ситуации, когда он готов был уже к самому худшему, поддерживала вера.
“Я с детства был воспитан в православном духе, — рассказывал писатель. — За это еще в школе надо мной издевались, срывали крестик, а я в пионеры не вступал. Потом начали вталдыкивать эту идеологию – диамат, истмат. Высокие идеи – увлекся, поверил. Полностью освободился от этого только в тюрьме”, — говорил писатель.
“Жить не по лжи” призывает он, вернувшись домой. Он отправляется в путешествие по родной стране, общается с людьми и снова обращается к власти.
Он требует, именно требует, а не просит, обратить внимание чиновников на положение народа, не призывая народ к радикальным мерам.
“Я не скажу, что я не противоречив. Я, конечно, противоречив. Революцию я осуждаю, но когда в лагере был мятеж, я всей душой участвовал в этом мятеже”, — объяснял Солженицын.

Каждый из нас рождается с задатками, сказал писатель в одном из последних интервью. Совсем иначе воспринимается эта мысль из уст человека, писавшего историю и ставшего историей при жизни. “Задача человека за свою жизнь – не извратить их (задатки), не повредить, а напротив сколько-то увеличить”, — считал Александр Исаевич Солженицын.